– Стоять, – крикнула она, даже не ожидала, что так может, – туфли унесли и принесли другую обувь, а лучше проводите меня в костюмерную, сама выберу.

Оу, что ту началось, слуги упали на пол и взмолись, что они не хотели обидеть госпожу, что сейчас же принесут ей другую обувь, только пусть ее величество скажет, в чем проблема, ведь они принесли ее любимые туфли. Мэл подхватив платье, первое, что смогла схватить с кресла, прикрылась им и испуганно посмотрела на своего любовника.

– Прости их любовь моя, они действительно не хотели тебя обидеть, – попытался он скрасить данную ситуацию, продолжая лежать на кровати и ведь понимал какое впечатление производит на нее, руки убрал за голову, открывая сильные грудные мышцы, отличные кубики пресса.

– Хорошо, надену я эти, можете идти. О господи, что ж такое-то, – еще находясь в шоке от увиденного раболепия и прижимая платье к себе, Мэл наблюдала, как двое мужчин выползли из комнаты, пятясь задом к двери. – И как в дверной проем прошли только?

Аарин вскочил с кровати и улыбаясь закрыл за ними дверь, сверкая белозубой улыбкой перед Мэл: – Все хорошо?

– Отлично. Сейчас привыкну ко всему и пойду узнавать, куда меня занесло нелегкая в виде черноволосого бога, чтоб ему в адовом котле икалось, – отворачиваясь от него, прошептала Мэл.

Аарин так и остался стоять перед дверью, наблюдая за ней, пытаясь определить исход сегодняшнего утра для него. Он и так ничего не понимал, в поведении его королевы было за этот день столько непонятного, что он путался в мыслях. Уже одно, что она провела ночь у отверженного, практически изгнанного из королевского гарема, должно было его насторожить. Потом ее слова, которые он не понимал, а ее приказ о кастрации мужчин и слова об остриге женщин – это было для него необычно, и главное эту новую королеву, он не знал. Еще вчера он знал, что за любое неповиновение грозит казнь, любое проявление неуважения к ней и тебя сошлют на каторгу, на гладиаторские бои или обезглавят, ведь мужчины мусор, которого слишком много в этом мире. Если бы два дня назад королеве принесли не ту обувь, слуг бы лишили головы уже за этот проступок, но сегодня она никого не убила, не высекла на площади и даже ни на кого не накричала…

– Мои ножки! Ну не ношу я туфель! Аарин, пошли в гардеробную, хочу сама выбрать обувь! – Мэл надела принесенное ей платье и повернулась к зеркалу, пытаясь оценить его фасон, крой и вообще как оно сидит на ее фигуре. – Ого, шоу продолжается, – из зеркала на нее смотрела молодая девушка. Нет, это была она, только не в свои тридцать, на вид этой Мэл было от силы двадцать лет. Волосы отливали золотом, фиалковые глаза сияли на точеном лице. – Лицом ягодка, фигуркой лебедь. Как там классик говорил: красоту пальцем не размажешь. Но здесь-то и мазать нечего, красива во всех отношениях. А ведь мне и косметика не нужна, губы алые, щеки розовые, глаза подведены. Это что татушки такие или подводка не смываемая? А волосы? Чистый шелк. А длинные какие и кучерявятся на концах и висках. Все, решено, я хочу здесь остаться навсегда. Вот такой хочу остаться. Интересно, а можно загадать желание? Сейчас загадаю и пусть тот черноволосый, только попробует его не выполнить, – она закрыла глаза, сложила руки на груди и даже для убедительности кивнула, потом правда приоткрыла один глаз, чтобы глянуть на свое отражение и увериться, что она осталась такой же, какой была за секунду до этого и улыбнулась. – Ну вот, желание загадано, теперь можно и шоу продолжать.

Аарин наблюдал за королевой, а она была прекрасна, темно-зеленое платье так шло к ее золотым волосам, тонкая талия, открытые плечи, по которым струится чистый шелк в виде ее волос. Королева покрутилась перед зеркалом, рассматривая себя, что никогда не делала, во всяком случае, он не видел этого никогда, потом сложила руки перед грудью и даже голову склонила: «Это она молится?»

Мэл повернулась к стоящему у двери Аарину и улыбнулась, оглядывая его прекрасную рельефную грудь, руки и бедра: – Одеваться не собираешься? Так пойдешь?

Аарин отмер от ее слов: – Завтрак можно и сюда приказать принести.

– Ты меня намерен в этой комнате держать? – приподняв одну бровь, спросила она.

Аарин испугался, вдруг она решит, что он нарушает ее же правила и покачал головой: «Только бы ничего не поняла, и не догадалась. Неужели раскусила мой план? Да, нет, все четко продумано, все рассчитано до секунды»: – Но если ты хочешь завтракать в обществе гарема, то идем.

«Гарема? Так у меня здесь гарем из таких вот красавцев?» – Мэл сглотнула, оглядела еще раз комнату, все-таки выискивая камеру и операторов, этого сумасшедшего шоу и кивнула: – Хочу посмотреть всех. Играть, так играть.

Через пять минут одетый Аарин и Мэл спускались по лестнице огромного замка, который все больше напоминал Мэл древнегреческие гравюры: широкая лестница, ведущая со второго этажа на первый, вазы с цветами в каждом закутке широкого коридора, ковры под ногами и задрапированные стены. Слуги в одинаковых костюмах: белый верх, черный низ, которые при их появление склоняются в три погибели. Мэл даже забыла, что она не носит туфель, она пыталась не упасть, не споткнуться, зазевавшись или просто не оступиться, когда рассматривала очередной гобелен или картину, на которых была она. Да, да – ОНА. В разных позах, в разных нарядах, но Она. Проходя мимо огромных ваз с цветами, Мэл пыталась осторожно ступать возле них, юбка ее платья была мягкой, струящейся, но широкой, нижняя юбка была такой же широкой, длинна юбки удобная, как раз той длинны, чтобы закрыть каблук, но открыть носик изящных туфелек. Но ее приходилось приподнимать, чтобы не упасть и придерживать, чтобы она не развивалась на поворотах. А разбить такие красивые и хрупкие вазы, которые стоили непомерно дорого по мерка ее мира, Мэл боялась. Она не только боялась, она со страхом думала, сколько же ей придется отдать органов, чтобы рассчитать с администрацией этого телешоу за них, если она что-то здесь разобьет.

Аарин привел Мэл к дверям столовой, в которой слышались голоса мужчин.

– Там?

– Все твои мужья. Нас ждут, – открывая двери, сказал Аарин, продолжая наблюдать за «этой королевой», которая удивляла его с каждой минутой все больше и больше.

«Мужья? Отличное шоу. Двоих я уже опробовала, а остальных мне придется пробовать на вкус следующие несколько дней? Ой, мамочка. Я не управлюсь за несколько дней! Столько секса за несколько дней у меня даже с мужем не было».

ГЛАВА 4 Так не бывает…

Когда открыли дверь в столовую, первое что увидела Мэл, были мужчины, много мужчин. Ну не много, да, рябило в глазах от ярких нарядов, от широких плеч и улыбок. Приглядевшись, Мэл смогла пересчитать своих «мужей»: «Девять, а если взять отверженного то десять. Десять!»

Перед ней сразу замельтешили широкими плечами, чьи-то руки повели ее к столу, чьи-то легко обняли за плечи, от чего она поежилась, кто-то отодвигал стул перед ней, призывая ее сесть за стол, кто-то уже накладывал ей на тарелку мягкую булочку политую шоколадом и наливал в чашку молоко.

«Я не ем булочки и не пью молоко. Ну и что мне сейчас делать? Почему никому и в голову не пришло поинтересоваться моими желаниями? Или хотя бы ввести меня в курс дела, рассказать так, сказать сценарий этого шоу?»

Мэл сидела во главе стола, рядом по правую руку от нее сел Аарин, по левую руку незнакомый ей мужчина, который рассказывал о чудной погоде в королевстве, о том, как он скучал и не хочет ли королева, его любовь, прогуляться в парке после завтрака.

«А у меня какая роль в этом шоу? Я тут злодейка или добрячка с кучей проблем? Если я сейчас попрошу вот тот вишневый десерт, мне его дадут или на это не рассчитан бюджет? Но эти красавцы едят все, что им хочется… Отлично, если меня сейчас не остановят, значит, я делаю все правильно».

– Отличное предложение, а теперь будь добр, подай мне вон тот десерт с вишенкой, – она даже пальчиком показала, что она хочет, отодвигая тарелку и заодно хрустальный стакан с молоком, – и налей мне сока, – а потом наблюдала как вытянулись лица у всех мужчин за столом, как к ней с другого  конца стола передали миниатюрную тарелочку с десертом и как в ее новый граненый стакан полился малиновый сок. Уж запах малины она могла определить.