Но было уже поздно, Мэл открыла дверь, и сделала шаг вперед, выходя под солнце, осмотрелась и кивнула своим же мыслям, потом спустилась с нескольких ступенек и двинулась в обход башни, вся в своих мыслях. Вот она подхватила юбку и перешагнула ручеек, бегущий по камешкам площади от колонки, стоящей у лавки булочника, вот улыбнулась и помахала рукой, стоящему в дверях своей лавки кузнецу, который сжимал в руках лук с натянутой стрелой и тот проводил ее удивленным взглядом, опустив при этом стрелу. Вот двинулась на запах, который плыл над площадью от лавки пекаря и села за небольшой столик прямо у его дверей, расправила ткань платья и поставив локти на стол, обхватила свои щеки ладошками и улыбнулась своим мыслям.

– Моя королева может вам принести что ни будь? – пекарь выскочил из лавки, вытирая руки об передник, и испуганно оглядываясь вокруг, не зная что ему делать, как себя вести в этой ситуации.

– А можно мне самое лучшее ваше пирожное и чашечку чая, – девушка взглянула в глаза пекаря и поняла, что он от страха не понимает, что она хочет. – Все хорошо, не бойтесь. Я просто хочу пирожное и чай, и не важно какое оно будет, главное чтобы было сладко.

Пекарь кивнул, наконец, понимая, что от него хотят, бросился исполнять ее поручение, а Мэл опустила взгляд на стол, рассматривая узор на его отшлифованной поверхности. Встречаться взглядом с мужчинами стоящими у стен лавок ей не хотелось, она и так чувствовала все взгляды спиной и другими частями тела и пыталась отстраниться от них, чтобы не чувствовать себя рыбой выброшенной на берег. Она думала, как дальше жить, ибо жить во дворце она не хотела, не могла и не должна была. Это не ее место, не ее жизнь. Тогда что ей делать дальше? На этот вопрос никто кроме нее не мог дать ответ, а у нее ответа не было. Она не понимала ничего в этом чуждом для ее понимания мире, не понимала, что делать. Подняв глаза и оглядевшись, заметила, как стоящие у лавок мужчины резко опускали глаза вниз, пытаясь не встречаться с ней взглядами.

«Что же это за мир такой? Мне нельзя показать, что ничего не знаю о том, что здесь происходит, нужно узнавать маленькими шагами, а для этого нужно вернуться в замок. Нет нельзя. Там столько мужчин, и мне совсем не нравится как они на меня смотрят. Я так не могу. Отверженный, Хенон, кажется, может с ним я смогла бы найти общий язык… Так, Мэлисента, взяла себя в руки, раскисать будешь потом, сейчас не время и не место, чтобы ныть и жалеть себя. Что сделано уже не воротишь, иди вперед. Но придется все-таки вернуться в замок, иначе меня действительно убьют раньше чем я всем смогу объяснить, кто я».

Когда перед ней поставили пирожное покрытое шоколадом и с маленьким розовым сердечком наверху, она поблагодарила и спросила: – Скажите, не помню, где у нас проходят гладиаторские бои. Нужно решить некоторые вопросы с проживанием, а я без охраны потерялась.

То, каким взглядом на нее посмотрели, заставило ее вздрогнуть, но нужно отдать должное мужчине в белом чепчике, он быстро взял себя в руки и показал направление, правда его тон в этот миг был похож на скрежет металла, но Мэл в ответ даже улыбнулась мужчине, игнорируя его тон, и поблагодарила за направление. Страшно до дрожи, в этих косых взглядах,  переглядках, сдвинутых бровях так много ненависти, что дрожат руки. Но она дочь своего отца, так что собралась и вперед, на поиски ответов. Ее учили драться, даже когда не видишь пути, учили стрелять, даже тогда когда не видишь цели и учили не плакать, даже когда слезы рвутся наружу.

Через десять минут она отодвинула от себя миниатюрную чашечку и блюдце и задумалась над оплатой. А так как денег у нее не было, сняла сережку с правого уха и положила в центр блюдечка. Встала, улыбнулась и кивнув головой своим мыслям, двинулась в направлении указанном пекарем, не обращая внимание на удивленный взгляд пекаря ей вслед.

ГЛАВА 7 Если смогу изменю, если же нет…

Ее путь лежал через всю площадь, туда к оружейным мастерским, мимо кузнечных лавок и полуголых мужчин, с презрением наблюдавших за девушкой, проходящей мимо них.

– Моя королева, не хотите ли и у нас чаю попить, так мы можем прямо из горна налить. Кипяточек будет как раз для вас.

Мэл улыбнулась, помахала рукой в ответ: – Думаю, в другой раз я обязательно приму ваше такое щедрое предложение.

Улица становилась уже, с каждым ее шагом, но она шла не оглядываясь, пока ей дорогу не перегородили два огромных кузнеца.

– Не хотите ли у нас купить чего?

– Хорошо, покажете весь товар? Или только эти два топора все что у вас есть? – указывая на топоры в их руках спросила Мэл. Она боялась до ужаса того, что сейчас происходило вокруг нее. Руки тряслись, она их сжимала в кулаки и пыталась справиться с голосом.

– Смеетесь? Для вас даже одного топора хватит, чтобы покончить с вашим игом над нами.

– Игом? Хорошо, я готова вас выслушать. Но стоять на улице мне не хочется, ноги болят, солнце печет нещадно. Можем зайти в вашу лавку там мне все и расскажете, заодно можете и помочь выбрать из оружия то, что мне подойдет, на ваше усмотрение.

– И вы пойдете с нами? Не боитесь, что останетесь без головы после нашего разговора?

– Если вы о смерти? То я не боюсь ее, да и она дама капризная, может передумать в последний момент. А, насчет поговорить, так мне эти недомолвки уже надоели, и если вы меня все называете вашей королевой, хочу знать правду, что здесь происходит и в чем я конкретно, виновата перед вами, – она стояла перед мужчинами подняв голову и всматриваясь в их лица. Ее учили принимать удары судьбы с открытым лицом, ну что ж, она примет свою судьбу и попробует ее изменить. Ну, если получится, конечно.

***

– Где она? – Аарин смотрел на Иви и не понимал, как женщина могла исчезнуть, что даже тела не осталось.

– Пекарь сказал, что она оставила вот это и направилась к арене. Мы проехали уже больше половины пути, но никто ее не видел, – он показал небольшую золотую сережку в виде капельки.

– Она расплатилась за пирожное и чай?

– Да и не только, она улыбалась и даже поблагодарила.

– Даже страшно, куда она направилась дальше и что будет делать теперь. Хенон ты куда?

– На арену ведет дорога и через кузнечные мастерские. Я там осмотрюсь, – бывший отверженный развернул лошадь и направился туда, в сопровождении двух стражников, бегущих за ним следом. Сейчас «шальная» королева могла погибнуть от рук ее же подданных. Хотел ли он ее смерти? Да. Но после этой ночи все изменилось, изменилось его отношение к ней. Когда он увидел стоящую ее в его комнате, сначала он решил, что это ему сниться, потом, что эта ночь будет последней, потом решил, что убьет ее своими руками, но утром. Но когда она обернулась и он заглянул в ее фиалковые глаза, в свете луны они сверкали как аметисты, понял, что он не сможет ее убить. А потом была ночь любви, ночь наваждения, где в его руках была самая прекрасная женщина, которую только можно найти в этом богом забытом мире. Она отвечала на его ласку, отвечала на поцелуи и сама принимала участие, дарила наслаждение от своих губ и рук. И эту королеву он хотел вернуть. Вернуть себе.

Аарин покачал головой: – Ну, она же не сумасшедшая, чтобы идти через них. Или сумасшедшая?

– Я не знаю, не смотри на меня, – развел руки в стороны Иви, сверкнув зелеными глазами.

***

Мэл показали на деревянный стул у теплой печки и пока она расправляла складки у платья, отложив топоры в сторону, двое мужчин уселись напротив нее, поглядывая на девушку из-под густых ресниц.

– Я слушаю.

– Если мы потребуем изменить законы, вы сделаете это? Хотя бы ради вашей жизни.

– Я уже сказала, я не боюсь смерти, так что пугать меня нет смысла. Я хочу знать что вам не нравится, что по вашему мнению нужно изменить. Не обещаю, что это будет сделано сразу, но обещаю обдумать все и принять решение, которое устроит всех.

– Гладиаторские бои, первое условие.

– Я уже приняла решение их отменить. Дальше.